Роза и Крест (СИ) - Пахомова Элеонора (книги онлайн полные версии бесплатно txt) 📗
Куда на ней поедешь, она под капотом вся гнилая уже, наверное, подумалось майору.
— Вы давно живете в этом доме?
— Пять лет назад переехали.
— То есть за жизнью убитого вы наблюдали лишь последние пять лет? Больше ничего рассказать про него не можете? Возможно, вы видели, чтобы к нему кто-то приходил или он на улице с кем-нибудь общался?
— Нет, ничего такого не замечал, и рассказать мне о нем больше нечего. Я его только во дворе и наблюдал, за починкой машины. Вы же знаете, как в Москве соседи живут, никто никого не трогает, в душу не лезет. Каждый сам по себе.
— Знаю, — ответил майор. — Вчера вы его видели?
— Видел. Когда из магазина возвращался около семи вечера, он у машины крутился. Я поздоровался, мимо прошел и больше на улицу вчера не выходил.
— Ясно.
— Иван Андреевич, — донеслось откуда-то сбоку. — Извините, я немного припозднился, — со стороны метро по двору торопливо шагал Сусликов.
— Нормально, — успокоительно произнес Замятин. — Спустись в подвал, посмотри что к чему, потом займешься опросом соседей, всего подъезда.
— Есть, товарищ майор.
Замятин попрощался со свидетелем, предупредив, чтобы тот был на связи и никуда не уезжал, дал кое-какие распоряжения группе, наставления Сусликову. Потом посмотрел на время — без пятнадцати восемь. Можно звонить Погодину: «Доброе утро, Мирослав. Извини, что рано, но Родина-мать зовет». Мирослав примчал на Петровку через сорок минут.
— Это Дьявол, — сказал он, рассматривая фотографии жертвы.
— И-и… — протянул майор, давая понять, что рассчитывает на более распространенный ответ.
— Подожди, Ваня. Дай подумать.
Замятин нетерпеливо встал и зашагал по комнате, заложив руки за спину. Погодин вынул из сумки книжки, разложил на столе. Взгляд его побежал по строчкам, сознание выхватывало из текстов предложения, жонглируя ими, как разноцветными мячиками. Кроули о карте «Дьявол»: «Это самый высокий из знаков: козел, прыгающий с вожделением на земные вершины…», «Данная карта представляет мужскую энергию в наиболее мужественной ее форме…», «Все вещи в равной степени восхищают его. Он находит экстаз в каждом явлении, каким бы по природе отвратительным оно ни было. Он превосходит все ограничения…».
Потом Мирослав переключился на толкование карты Дюкеттом: «В книге «Бессонный мир» Кроули рассказывает очаровательную сказку об инициатическом путешествии маленькой девочки по Древу Жизни. Девочку зовут Лола, а своего провожатого — Священного Ангела-Хранителя — она называет своим Прекрасным Принцем. Достигнув 26-го пути (пути Айин и Дьявола), они попадают на странное пиршество посреди безлюдной вересковой пустоши.
«В полночь явился Дьявол и сел среди нас; но мой Прекрасный Принц прошептал: „Тс-с-с! Это великая тайна, но знай, что это — Иешуа, Спаситель Мира“. Было очень смешно, потому что девочка рядом со мной думала, будто это Иисус Христос, пока другой Прекрасный Принц (брат моего Принца) не шепнул ей с поцелуем: „Тс-с-с! Только никому не рассказывай, но это — Сатана, Спаситель Мира“».
«Мужская энергия в наиболее мужественной ее форме», «вожделение», «отвратительные явления», «маленькая девочка», «полночь»…
Обрывки предложений и отдельные слова закружились в голове Мирослава с бешеной скоростью, сплетаясь в единый ком под властью центробежной силы.
— Послушай, майор, а ваш дедушка, Божий одуванчик, к уголовной ответственности не привлекался случайно? — выдал эксперт, оторвавшись от текстов.
Замятин остановился, удивленно посмотрел на него, наморщив лоб, молча подошел к столу, снял трубку стационарного телефона.
— Андрей, посмотри, по нашей базе проходит Владилен Викторович Сидоров сорок второго года рождения?
Стоя с трубкой в руке, майор нервно постукивал карандашом по столешнице, буравил Погодина глазами. Мирослав сидел, сложив руки на груди, и отвечал ему невозмутимым взглядом.
— Привлекался? — вдруг выкрикнул в трубку Замятин. — Какая статья?
— Растление малолетних, — уверенно ответил Мирослав.
— Принесите мне досье. Это срочно, — распорядился майор по телефону.
Досье на Владилена Сидорова оказалось небольшим. 1995 год — два выявленных эпизода растления малолетних. Был осужден на пять лет колонии общего режима. Освобожден досрочно за примерное поведение в 1998 году. Вот так дедушка! Так вот откуда у тебя привычка ошиваться целыми днями во дворе возле своей колымаги, подумал Замятин. Детишек, значит, высматривал.
С фотографии на майора смотрел молодой еще, 53-летний мужчина. Широкое скуластое лицо. Под слегка прищуренными глазами, будто лепестки ромашек, расходятся лучики морщин. В светло-серых глазах не угадать ни одной эмоции, они, словно две большие капли воды, прозрачны и пусты, отливают стальным блеском. Выгоревшие прямые волосы торчат, как солома.
Взяли его за сексуальные домогательства к семилетней девочке, проживавшей с родителями в том же доме, в соседнем подъезде. Из показаний потерпевшей следует, что «дядя» заговорил с ней во дворе, когда она гуляла после школы. Сказал: чтобы починить машину, ему очень нужен какой-то инструмент, а он его в своем подвале никак не может найти — помощник требуется. Она и согласилась. На дворе стояло поздняя весна, домой ее не тянуло, там посадят за уроки, а «дядю» этого она много раз видела, он сосед, можно сказать, знакомый.
Они спустились в подвал. Свет зажегся только в общем коридоре, а вот в комнате, где хранились вещи соседа — нет. «Ой, беда, беда! Совсем все плохо, лампочка перегорела, — посетовал „дядя“. — Вот тебе фонарик, ты пока осмотрись здесь, а я за новой лампочкой сбегаю». Заполучив фонарик, девочка с любопытством стала осматриваться в загадочной полутемной каморке, заставленной всякой всячиной. Дверь в освещенный коридор оставалась открытой, поэтому было не страшно и очень интересно. Ее окружали полки, на которых чего только не было: непонятные инструменты, пыльные коробочки, загадочные предметы… На полу высилась груда барахла — просто рай для юного исследователя.
Какое-то время она увлеченно изучала предоставленные в ее распоряжение «сокровища», а потом повернулась лицом к выходу и различила в темном углу у двери, до которого не дотягивался свет из коридора, фигуру соседа. Он стоял недвижимо, тихонько посапывая и что-то держал в руке на уровне паха.
От неожиданности девочка вздрогнула, но испуг быстро прошел — сосед вернулся с лампочкой, только и всего. Однако фигура по-прежнему не делала попыток пошевелиться, двинуться к стремянке, чтобы решить проблему со светом. Девочка заговорила первой, ей не нравилась эта непонятная тишина, будто уплотняющая пространство, вызывающая духоту.
— Что это? Лампочка? — спросила она про непонятный предмет в руках соседа.
— Да, лампочка, — хрипло ответил он. — Подойди поближе, посмотри.
Ей не очень хотелось подходить к нему, но она подчинилась под влиянием совсем еще детского рефлекса — надо слушаться старших — и приблизилась. Из-за темноты предмет в его руке разглядеть было сложно.
— Потрогай.
— Зачем?
— Потрогай, — повторил он.
И снова повелительные нотки в голосе взрослого произвели на нее гипнотический эффект. Она протянула руку и осторожно коснулась пальцами «лампочки». Ее удивило, почему она влажная, мягкая, теплая?
— Потрогай еще, — приказал «дядя».
Нехотя она снова приложила подушечки пальцев к странному предмету. Через пару секунд чувство дискомфорта стало настолько сильным, что на его фоне рефлекс послушания показался еле различимым эхом из глубин ее существа, а не правящей силой.
— Еще, потрогай еще, не бойся…
Но она уже отдернула руку — мгновенье тому назад «лампочка» шевельнулась, подушечками пальцев девочка ощутила толчок, пульсацию, по руке потекла теплая жижа. Она так до конца и не поняла, что именно он держал в руках, но это точно была не лампочка. Таких лампочек не бывает! Лампочки стеклянные, гладкие, сухие. А эта влажная, теплая штука была живой.
Ей захотелось бежать отсюда со всех ног. Пространство полутемной каморки показалось душным и тесным. Желтый электрический свет, разлившийся в коридоре по серым стенам — холодным, бледным, мертвым. Она вдруг поняла: тот, кто стоит перед ней, огромен и силен. От него исходит опасность. В темном силуэте больше не угадывалось ничего человеческого. «Дяди», который в свете дня виделся простым и добродушным — в старенькой выцветшей рубашке с закатанными рукавами на загорелых руках, в растянутых на коленях спортивных штанах, в смешных сланцах на босу ногу, — здесь нет. Он остался там, на улице, за дверью в подвал. С ней же в темное подземелье проследовала его тень, темная и бездушная.
